Визбор Юрий - Альтеpнатива Веpшины Ключ
Юрий Визбор
Альтернатива вершины Ключ
Лично себя Володя Садыков никогда красавцем не считал,
потому что вообще не думал на эту тему. Не то чтобы не думал,
но не обращал внимания на этот вопрос. В седьмом, кажется,
классе, правда, поглядывал в зеркало, которое было прикреплено
четырьмя гнутыми пластинами постаревшей жести к стене
умывальной комнаты, крашенной зеленой пупырчатой краской.
Однажды из зеркала на него глянуло лицо, в котором он увидел не
то, что привык видеть всегда, - не четвертого номера
волейбольной команды детдома, и не будущего (несомненно!)
военного моряка (впоследствии командира корабля, сочиняющего
между трудными штормовыми походами стихи), и не тайного лидера
двух классов, которым всегда последнее слово. Он увидел лицо
уверенного человека, и его глаза, будто глаза кого-то другого,
глянули из мелкого зеркального стекла прямо в душу Володе. И
как раз уверенным было не то, что можно назвать выражением
лица, а само лицо, его композиция, взаимное расположение
частей, весь смысл его, сказанный в азиатских скулах и серых
славянских глазах. И создано было это лицо явно для летания,
рассекания воздуха, воды и всех стихий. Это также было
очевидно. Впрочем, при этом ощущении не присутствовало никаких
словесных форм. Все эти чувства, догадки, пророчества,
предчувствия мелькнули в малую секунду, когда воспитанник
Садыков поднимал мокрую голову от умывальника, намереваясь
разглядеть, подсохла ли за ночь ссадина на щеке. Сзади другие
толкались, плевали на ладони, приглаживали то вихры, то
курчавости, то прямые волосы, не желающие ложиться волной.
Показалось ли свое лицо Садыкову красивым? Не знаю, не уверен.
Вряд ли Володя смог применить такой термин по отношению к
самому себе. С молодых лет был строг. К разговорам о мужской
красоте относился как к чему-то несерьезному, пустому, слабому.
Уверен был, что мужчину украшают мышцы. Потом и от этого мнения
отошел, только плечами нажимал, когда девушки говорили ему, что
он красивый, - не хотел на эту тему говорить, не видел прока.
Когда наблюдал у молодых людей всякие женские чудеса - платочки
на шее, перстни, волосы длинные (иные тайно завитые бигудями),
- зверел Садыков, плевал в горячий асфальт.
Хоть и жил Володя одиноко, никого на руках не держал - ни
больных сестер, ни алкоголиков-братьев, хоть никогда не
переживал из-за квартиры - все в общагах (то в ПТУ, то на
подвесной койке над торпедой в подводной лодке, то в рабочем
общежитии после флота), все же всегда страдал Володя через свою
доброту и от общего несовершенства своей жизни. Кто ни попросит
-всем помогает. Даже пионеры хомутали его, и он почти год в
свободное время строил им какие-то загоны для пионерского
зверья; до того замотался, что едва успел за тот год отработать
одну смену в альплагере. Сохли по нему девушки из всех
климатических районов страны, однако по-человечески Садыков,
конечно, влюбиться не мог - влюбился в замужнюю, да еще муж у
нее кандидат наук. Хоть и был Володя к тому времени уже
бригадиром, и с квартирой был, и с деньгами, и по всем статьям
хорош, даже стихи сочинял, что представлялось вообще верхом
всего, не мог он перешибить этого яйцеголового кандидатишку, с
ума сходил по своей не слишком-то огневой Марине, да и не
любила она его по-настоящему, так, для баловства любовь ей эта,
для поддержания формы, как бег трусцой. Чтобы выяснить все это,
понадобилось много времени, много. Садыков и мастера "закрыл",
и на два семитысячника сходил - на Корженеву"