Вересов Дмитрий - Воспитание Чуств 1
БЛИЖНИЙ БЕРЕГ НИЛА, ИЛИ ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ
Дмитрий ВЕРЕСОВ
Знаешь ли, милая,
Жизнь неизбежна.
Хватит мечтать,
Знаешь, хватит мечтать...
Павел Кашин
Пролог
Москва, 1982
В спальных вагонах "Красной стрелы" народ ездит непростой - иностранцы, артисты, большое и малое начальство, - и обхождение с ними требуется нестандартное, галантерейное. Памятуя об этом, Настя поостереглась дать волю праведному гневу, а осторожно переступила через спущенные в проход ноги в импортных джинсах и самым деликатным образом потеребила храпящего пассажира за рукав, при этом автоматически отметив мягкую добротность кожаной выделки.
- Гражданин, а гражданин, вы бы поднимались. Прибыли уже.
- М-м-м...
Упитанный брюнет характерного московско-грузино-еврейского обличия зачмокал пухлыми губами, но глаз так и не раскрыл.
- Нажрался, паразит! - Настя вложила в свой свистящий шепот всю рабоче-крестьянскую ненависть.
И впрямь, гражданин, похоже, провел веселенькую ночку. Откидной столик был завален элитарными ошметками - шкурками сырокопченой колбасы, апельсиновой и банановой кожурой, обертками шоколадных трюфелей, тут же банка из-под камчатских крабов, пустая сигаретная пачка с иностранными буквами, опорожненная бутылка дорогого коньяку.
На одеяле бесстыдно валялась упаковка известного резинового изделия. Дух стоял соответствующий - окна в поезде не открывались, а кондиционер был уже отключен.
- Гражданин, я вам русским языком говорю! Настя дернула за рукав куда решительней. Толстая волосатая пятерня плавно приподнялась, пошарила в воздухе и замерла на груди проводницы. Этого Настя не выдержала, с маху шлепнула по руке и заорала благим матом:
- Глаза разуй, кобелина!
Брюнет затряс головой, разлепил наконец мутные очи и с тупым недоумением уставился на Настю.
- Эт-то... приехали уже?
- Приехали! - со злорадной усмешкой заявила проводница. - Вы бы еще дольше дрыхли, гражданин, так и обратно бы в Питер уехали. Давайте-ка выметайтесь по-быстрому!
Заспавшийся пассажир сладко зевнул, тут же сморщился и поднес ладонь к виску.
- Болит? - с иронией осведомилась Настя. - Неудивительно. Вон как гульнули.
- Она показала на захламленный стол. - Совсем наглость потеряли. То-то попутчица ваша сбежала.
- Попутчица? - он усиленно заморгал. - Какая попутчица?
- Ну, девушка, рыженькая такая. Вы ж с ней вместе сели. Так она в Болотом вышла и очень просила вас не будить.
- Рыженькая? - с натугой проговорил брюнет. - Ох, не помню, голова раскалывается... Слушай, хозяюшка, у тебя в заначке граммулек сто не найдется? Я заплачу.
- Я тебе что, корчма?
Оно, конечно, приятно дать отлуп такому холеному деляге, но, с другой стороны, страдает же человек, бодун его бодает нешуточный, видать, не слабей, чем любого пролетария. Проводница сжалилась:
- Ладно; на Ярославском в буфете тетю Асю найдешь, скажешь, от Насти со "Стрелы", она тебя остаканит.
- Вот спасибо! - Брюнет достал из кармана кожанки желтый пакетик жвачки и дрожащей рукою протянул ей. - В знак благодарности.
Когда проводница вышла, брюнет, постанывая, залез с ногами на полку, просунул руку в багажный отсек, расположенный над дверью, пошарил там и извлек серый пластмассовый портфель-дипломат с номерным замком. С ним он и сошел с поезда, но направился не на Ярославский вокзал, а к телефонам-автоматам.
- Вадим Ахметович? Доброе утро, это Яков Даниилович. Я только что из Питера и имею для вас небольшой презент.
- Очень тронут, Яков Даниилович. Вас не затруднит подъехать ко мне на службу часикам, скажем, к пяти?
-
